![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
almafuegoОбещанные выдержки о фотографии из книги Татьяны Викторовны Бабушкиной "О щедрой радости детства"
Фотография: пейзажи внутренней жизни
«...Флоренский говорил, что фотография и ее наличие в доме для ребенка невероятно важны. Фотография, где ребенок запечатлен с родителями или сам, или в групповом портрете, или в каком-то пейзажном пространстве – все это, так же как и сам портрет, подчеркивает значимость, отдельность и целостность маленького человека в этом мире...
...Никогда не забуду, как один мальчик сказал, что у него в голове целая портретная галерея. Он говорил «Если бы я не видел эти фотографии , то многие лица я бы просто забыл...»
Если вспомнить дома русской интеллигенции начала двадцатого века, то все они были просто испещрены значительными законченными овалами, изогнутыми контурами рамочек, которые сами по себе являлись искусством, и в то же время домом проживания неповторимого настроения каждой фотографии.
Мне кажется особенно важным то, что обилие этих фотографий содержало родных не только в возрасте, в котором ребенок застал и сознательно принял взрослого человека зрительно и душевно. Фотографии дарили возможность иметь родителя или прародителя своим ровесником. Эта удивительная, даже не оформляемая детским языком вещь на каком-то внутреннем сравнении поддерживала растущего человека...
Ровесничество по фотографии иногда потрясает открытием каких-то частей промысла. Быть может, здесь присутствует вариант какой-то тайной встречи и начало задуманного поручения...
...На старых фотографиях вы редко найдете лицо улыбающееся. Куда важнее были глаза, выражение глаз, и если улыбка, то какая-то внутренняя. Выражение лица – это фотография внутренней жизни...
... Фотографии обладают удивительной силой концентрации происходящего внутри и снаружи человека. Иногда человек, пришедший к такой фотографии из другого времени, может поднять для себя и оживить целый пласт вдруг охватившей его истории...
Есть исследование о том, что дети с четырёх лет лучше воспринимают своих родителей (особенно мальчики своих мам) через фотографию. Ребёнок не запоминает маму непосредственно, зато он вспоминает ощущения, связанные с ней.
Зацепки памяти идут отсюда.
Все увлеклись видеозаписями. Но это не замена фотографии. Домашняя видеозапись чаще всего — механическое повторение всё той же суетности жизни, воспроизведение былого мельтешения движущихся фигур. А фотография — это момент жизни, превращённый в поэтическую личность.
Отснятые кадры для ребенка подобны мозаике, скрепляющей движущуюся часть события. Это дает возможность через некоторое время вспоминать не только видимую, но и невидимую канву смысла происходящего. Дети, родители которых регулярно фиксируют моменты роста ребенка, намного уверенней и спокойней в общении. Они как-то объемнее и пышнее чувствуют свою семью.
Если вы фотографируетесь по какому-то случаю или без случая, а потом с ребёнком, лёжа, разглядываете эти фотографии, то он запоминает ваш образ.
Особенно об этом важно рассказывать мамам мальчиков, у них складываются совершенно иные отношения, мальчики мам чувствуют именно через фотографии. Это очень важно и для их будущего взрослого выбора — запомнить маму такой молодой, какой она была.
А теперь главное. Дети, чьи родители фиксируют какие-то путействующие или важные события, обладают сокровищницей материала – домашним архивом, домашней кладовкой памяти, которая таит не банки с вареньем, хоть это и очень вкусно. Там лежат альбомы с витаминами памяти, витаминам укрепления малыша в будущем.
Когда-нибудь можно вытянуть этот альбом, лечь рядом, взять его под крыло и посмотреть те моменты, где всё было хорошо. Можно попросить рассказать, и рассказать самому, подметить какие-то детали, обратить внимание на то, что было не замечено в быстром темпе самого события. И поднять ещё прежние пласты кладовки памяти на совсем другой уровень. Если родители делают это очень тщательно, то появляется семейная археология детства всей семьи.
Сразу встаёт вопрос: где тогда жить фотографии? Если раньше она жила и на стенах, и в альбомах, то с приходом моды на голые стены, и даже на голые полки, возникла странная ситуация. Особенно меня волнует тревожный синдром перехода фотографии в компьютер. Потому что это ещё раз отсекание диалога с теми, кто жил. Настоящее, проходящее одномоментно, не имеет смысла... Получается уход портрета, уход живших из дома, обрезание возможного общения взглядами.
Фото в альбоме предполагает, так же как и книга, которую не только читают, но над которой раздумывают — позу калачиком и бубликом, призывает родительское крыло руки. Компьютер социален. Его поза сродни работающей, а не защищённой, отдыхающей или ещё какой-то уютной.
Я часто вижу, как дети водят пальчиком, как старики гладят рукой изображение любимого человека. Компьютер предполагает отдалённость, перенесённость в какую-то другую, застеклённую вселенную. Фото в компьютере — это человек, заключённый в какую-то совершенно не вечную (вечность предполагает плоскость изображения) экранную схему.
Компьютер позволяет сиюминутность изображения и некоторую небрежность отношения. Это как бы слишком вольное распоряжение образом близкого человека. Ты позвал изображение, оно появилось. Ты захотел — ты его выключил, и всё пропало. А фотография живёт вместе с тобой. И ты встаёшь, а она уже есть...
Как внимательный читатель подчёркивает в тексте самые важные места, так и в фотографии можно увидеть уникальные по своей значимости детали.
В буклете, который чудом попал ко мне во время поездки в Коктебель, я увидела удивительную, поразившую меня фотографию. Максимилиан Волошин почти в такой же рубашке, в какой его когда-то увидела на детской фотографии Марина Цветаева, стоит среди прекрасных гостей (это был маскарад) и изысканных дам. Внимание сразу привлекает совершенно открытый и полудетский взгляд. Но это ещё не всё. Волошин стоит на цыпочках! Максимилиан Волошин, с его высоким челом, стоит на цыпочках. Он стоит приподнято, чтобы быть чуть-чуть повыше, чтобы гармоничнее войти в общее пространство прекрасного общества.
Эту деталь может заметить только та душа, которая долго бродила по изображениям родных и чужих лиц, с одинаковым чувством внимания и приятия. И я думаю, если ребёнок не получил этот опыт проживания, он не может переселиться через невидимую грань в жизни других людей, живших до. И в чём-то и не может почувствовать волнения за жизнь людей, живущих после.
Ещё слово о деталях. Фотография предметна, но она и атмосферна. Иногда фотография несёт в себе дополнительную информацию, которая может изменить будущие пласты жизни.
Однажды мне довелось в одном печатном издании увидеть фотографию четырёхлетнего Пришвина. И в таком же возрасте фотографию его будущей жены, с которой они встретились, когда ей было больше сорока, а ему под семьдесят и прожили счастливейшее десятилетие.
Эта парная фотография детей, которым была предназначена встреча, меня совершенно потрясла.
Потому что взгляд двух людей, которым в столь разное время было одинаковое количество лет, таил в себе признаки общего поручения.
И потом я часто наблюдала многие высокие пары, таящие в себе, при сличении их детских лиц, вот эту будущую подаренность, которая им ещё только предстоит. И я подумала, что очень интересно, с точки зрения родительства, учительства, иметь ряд кадров, где лица детей и родителей или учителей могут присутствовать в одной ретроспективе, в единой точке единого времени.
Фотография дарит чудо путешествия к своим детям. Мой ученик Лёша Ярошенко, когда у него родилась дочка, долгожданная Дора, побежал и накупил чёрно-белой плёнки и начал свою Дорочку фотографировать в чёрно-белом цвете. Цветные фотографии тоже есть. А чёрно-белые он прикрепляет рядом со своими детскими и семейными фотографиями — для того чтобы выделить это уникальное родство детского состояния жестовости и схожести.
Возвращаясь к теме цвета и графики: мне кажется, память лучше сохраняется в чёрно-белом цвете. Памяти более свойственен именно строгий, недвусмысленный графический тон.
Если говорить о кадре цветном, то будем называть его попыткой другого способа живописи. Но фотография не обладает художественным выбором цветовой гаммы. Она идёт из гармонии души, которая потребовала запечатлеть близких людей в данный момент времени. Претендуя на живописный кусок, на маленькое домашнее панно, она бесконечно уступает... Это скорее детская раскраска, чем живопись. И глаз, рассредотачиваясь на цвет, с трудом ловит суть близких родных лиц.
Я полагаю, что чёрно-белая фотография — это не изображение, а текст, т.е. она тоже обладает чёрно-белыми начертаниями, которые суть знаки. Цветные буквы встречаются в редчайших текстах, только в изголовии и только в большой праздник начала главы.
Ведь человек считывает не только содержание и художественную форму, он улавливает множество конкретных впечатлений, вплоть до наслаждения от того или иного шрифта.
А читая интересующий нас чёрно-белый текст, мы можем потерять и время, и место присутствия, целиком уйти в глубину; чёрно-белые привычные начертания, не отвлекая внешним, уводят нас в другое, внутреннее, жизненное пространство.
Если же вернуться к Флоренскому, то он говорил, что графика консервирует движение времени. Чёрно-белые фотографии изображены вот этим текстом графики, вбирающей в себя время. Человек с их помощью переключается в пространство памяти, в её текстологическую отобранность, предполагающую выявление сути."
Фотография: пейзажи внутренней жизни
«...Флоренский говорил, что фотография и ее наличие в доме для ребенка невероятно важны. Фотография, где ребенок запечатлен с родителями или сам, или в групповом портрете, или в каком-то пейзажном пространстве – все это, так же как и сам портрет, подчеркивает значимость, отдельность и целостность маленького человека в этом мире...
...Никогда не забуду, как один мальчик сказал, что у него в голове целая портретная галерея. Он говорил «Если бы я не видел эти фотографии , то многие лица я бы просто забыл...»
Если вспомнить дома русской интеллигенции начала двадцатого века, то все они были просто испещрены значительными законченными овалами, изогнутыми контурами рамочек, которые сами по себе являлись искусством, и в то же время домом проживания неповторимого настроения каждой фотографии.
Мне кажется особенно важным то, что обилие этих фотографий содержало родных не только в возрасте, в котором ребенок застал и сознательно принял взрослого человека зрительно и душевно. Фотографии дарили возможность иметь родителя или прародителя своим ровесником. Эта удивительная, даже не оформляемая детским языком вещь на каком-то внутреннем сравнении поддерживала растущего человека...
Ровесничество по фотографии иногда потрясает открытием каких-то частей промысла. Быть может, здесь присутствует вариант какой-то тайной встречи и начало задуманного поручения...
...На старых фотографиях вы редко найдете лицо улыбающееся. Куда важнее были глаза, выражение глаз, и если улыбка, то какая-то внутренняя. Выражение лица – это фотография внутренней жизни...
... Фотографии обладают удивительной силой концентрации происходящего внутри и снаружи человека. Иногда человек, пришедший к такой фотографии из другого времени, может поднять для себя и оживить целый пласт вдруг охватившей его истории...
Есть исследование о том, что дети с четырёх лет лучше воспринимают своих родителей (особенно мальчики своих мам) через фотографию. Ребёнок не запоминает маму непосредственно, зато он вспоминает ощущения, связанные с ней.
Зацепки памяти идут отсюда.
Все увлеклись видеозаписями. Но это не замена фотографии. Домашняя видеозапись чаще всего — механическое повторение всё той же суетности жизни, воспроизведение былого мельтешения движущихся фигур. А фотография — это момент жизни, превращённый в поэтическую личность.
Отснятые кадры для ребенка подобны мозаике, скрепляющей движущуюся часть события. Это дает возможность через некоторое время вспоминать не только видимую, но и невидимую канву смысла происходящего. Дети, родители которых регулярно фиксируют моменты роста ребенка, намного уверенней и спокойней в общении. Они как-то объемнее и пышнее чувствуют свою семью.
Если вы фотографируетесь по какому-то случаю или без случая, а потом с ребёнком, лёжа, разглядываете эти фотографии, то он запоминает ваш образ.
Особенно об этом важно рассказывать мамам мальчиков, у них складываются совершенно иные отношения, мальчики мам чувствуют именно через фотографии. Это очень важно и для их будущего взрослого выбора — запомнить маму такой молодой, какой она была.
А теперь главное. Дети, чьи родители фиксируют какие-то путействующие или важные события, обладают сокровищницей материала – домашним архивом, домашней кладовкой памяти, которая таит не банки с вареньем, хоть это и очень вкусно. Там лежат альбомы с витаминами памяти, витаминам укрепления малыша в будущем.
Когда-нибудь можно вытянуть этот альбом, лечь рядом, взять его под крыло и посмотреть те моменты, где всё было хорошо. Можно попросить рассказать, и рассказать самому, подметить какие-то детали, обратить внимание на то, что было не замечено в быстром темпе самого события. И поднять ещё прежние пласты кладовки памяти на совсем другой уровень. Если родители делают это очень тщательно, то появляется семейная археология детства всей семьи.
Сразу встаёт вопрос: где тогда жить фотографии? Если раньше она жила и на стенах, и в альбомах, то с приходом моды на голые стены, и даже на голые полки, возникла странная ситуация. Особенно меня волнует тревожный синдром перехода фотографии в компьютер. Потому что это ещё раз отсекание диалога с теми, кто жил. Настоящее, проходящее одномоментно, не имеет смысла... Получается уход портрета, уход живших из дома, обрезание возможного общения взглядами.
Фото в альбоме предполагает, так же как и книга, которую не только читают, но над которой раздумывают — позу калачиком и бубликом, призывает родительское крыло руки. Компьютер социален. Его поза сродни работающей, а не защищённой, отдыхающей или ещё какой-то уютной.
Я часто вижу, как дети водят пальчиком, как старики гладят рукой изображение любимого человека. Компьютер предполагает отдалённость, перенесённость в какую-то другую, застеклённую вселенную. Фото в компьютере — это человек, заключённый в какую-то совершенно не вечную (вечность предполагает плоскость изображения) экранную схему.
Компьютер позволяет сиюминутность изображения и некоторую небрежность отношения. Это как бы слишком вольное распоряжение образом близкого человека. Ты позвал изображение, оно появилось. Ты захотел — ты его выключил, и всё пропало. А фотография живёт вместе с тобой. И ты встаёшь, а она уже есть...
Как внимательный читатель подчёркивает в тексте самые важные места, так и в фотографии можно увидеть уникальные по своей значимости детали.
В буклете, который чудом попал ко мне во время поездки в Коктебель, я увидела удивительную, поразившую меня фотографию. Максимилиан Волошин почти в такой же рубашке, в какой его когда-то увидела на детской фотографии Марина Цветаева, стоит среди прекрасных гостей (это был маскарад) и изысканных дам. Внимание сразу привлекает совершенно открытый и полудетский взгляд. Но это ещё не всё. Волошин стоит на цыпочках! Максимилиан Волошин, с его высоким челом, стоит на цыпочках. Он стоит приподнято, чтобы быть чуть-чуть повыше, чтобы гармоничнее войти в общее пространство прекрасного общества.
Эту деталь может заметить только та душа, которая долго бродила по изображениям родных и чужих лиц, с одинаковым чувством внимания и приятия. И я думаю, если ребёнок не получил этот опыт проживания, он не может переселиться через невидимую грань в жизни других людей, живших до. И в чём-то и не может почувствовать волнения за жизнь людей, живущих после.
Ещё слово о деталях. Фотография предметна, но она и атмосферна. Иногда фотография несёт в себе дополнительную информацию, которая может изменить будущие пласты жизни.
Однажды мне довелось в одном печатном издании увидеть фотографию четырёхлетнего Пришвина. И в таком же возрасте фотографию его будущей жены, с которой они встретились, когда ей было больше сорока, а ему под семьдесят и прожили счастливейшее десятилетие.
Эта парная фотография детей, которым была предназначена встреча, меня совершенно потрясла.
Потому что взгляд двух людей, которым в столь разное время было одинаковое количество лет, таил в себе признаки общего поручения.
И потом я часто наблюдала многие высокие пары, таящие в себе, при сличении их детских лиц, вот эту будущую подаренность, которая им ещё только предстоит. И я подумала, что очень интересно, с точки зрения родительства, учительства, иметь ряд кадров, где лица детей и родителей или учителей могут присутствовать в одной ретроспективе, в единой точке единого времени.
Фотография дарит чудо путешествия к своим детям. Мой ученик Лёша Ярошенко, когда у него родилась дочка, долгожданная Дора, побежал и накупил чёрно-белой плёнки и начал свою Дорочку фотографировать в чёрно-белом цвете. Цветные фотографии тоже есть. А чёрно-белые он прикрепляет рядом со своими детскими и семейными фотографиями — для того чтобы выделить это уникальное родство детского состояния жестовости и схожести.
Возвращаясь к теме цвета и графики: мне кажется, память лучше сохраняется в чёрно-белом цвете. Памяти более свойственен именно строгий, недвусмысленный графический тон.
Если говорить о кадре цветном, то будем называть его попыткой другого способа живописи. Но фотография не обладает художественным выбором цветовой гаммы. Она идёт из гармонии души, которая потребовала запечатлеть близких людей в данный момент времени. Претендуя на живописный кусок, на маленькое домашнее панно, она бесконечно уступает... Это скорее детская раскраска, чем живопись. И глаз, рассредотачиваясь на цвет, с трудом ловит суть близких родных лиц.
Я полагаю, что чёрно-белая фотография — это не изображение, а текст, т.е. она тоже обладает чёрно-белыми начертаниями, которые суть знаки. Цветные буквы встречаются в редчайших текстах, только в изголовии и только в большой праздник начала главы.
Ведь человек считывает не только содержание и художественную форму, он улавливает множество конкретных впечатлений, вплоть до наслаждения от того или иного шрифта.
А читая интересующий нас чёрно-белый текст, мы можем потерять и время, и место присутствия, целиком уйти в глубину; чёрно-белые привычные начертания, не отвлекая внешним, уводят нас в другое, внутреннее, жизненное пространство.
Если же вернуться к Флоренскому, то он говорил, что графика консервирует движение времени. Чёрно-белые фотографии изображены вот этим текстом графики, вбирающей в себя время. Человек с их помощью переключается в пространство памяти, в её текстологическую отобранность, предполагающую выявление сути."
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-01-21 09:03 pm (UTC)Эх, вот ведь давно собираюсь отобрать фотографии и напечатать :)
no subject
Date: 2011-01-22 11:38 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 09:03 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-23 11:23 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-23 06:02 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-21 09:04 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 10:01 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 10:02 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 11:35 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 11:37 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 09:03 pm (UTC)no subject
Date: 2011-01-23 11:24 am (UTC)no subject
Date: 2011-01-22 09:01 pm (UTC)